Так сложилось, что мой интерес к мужикам начался с кавказцев, и было мне тогда всего лишь 9 лет.

   С родителями я отдыхал в Рыбачем поселке недалеко от Пицунды. Мы снимали комнату у Александра – по тем временам его большой двухэтажный дом казался виллой, помимо которой он владел огромным винным погребом и мандариновой плантацией.
   В небольшом отдельном домике-сарайчике жил Буба, сын Александра, которому тогда было 19 лет. В один из первых дней пребывания там, направляясь утром в туалет, я увидел самого Бубу – стоял в одних больших цветных трусах в дверях своего домика и потягивался спросонья.
   Именно в тот момент меня пронзило первое жгучее желание мужского тела. Буба был стройным и высоким молодым грузином – с почти безволосыми руками и грудью, зато ноги его были сплошь покрыты шелковистыми черными волосами – не слишком густыми, но длинными, струящимися к ступням. Нежные волосатые островки овивали его небольшие твердые соски и тонкой полоской спускались к паху. И очень уж мне нравились его нежные и пушистые усики. Буба подолгу отсутствовал, я почти не встречался и не общался с ним.
  Но ещё более привлекательным был сам Александр – с тех пор никого более совершенного мне, пожалуй, не встречалось. К тому же, он постоянно был рядом (работал управляющим соседним кемпингом), и вечно вызывающе раздетый. Я вдоволь налюбовался тогда его породистым крепким телом.

   Кемпинг находился на берегу моря, около “виллы” Александра. Он предоставлял нам пляж и душ этого кемпинга. Душем в разное время дня пользовались почти все жители поселка, после семи вечера там обязательно собиралось мужиков по пять, чаще всего – грузины. В основном это были немолодые и нестройные мужики, но и их подвижные волосатые тела меня неизменно и непреодолимо притягивали.

   Пару раз я виделся в душе с самим Александром. Он всегда очень неспешно, с достоинством, что ли, раздевался… Я пытался не пялиться в упор, когда Александр снимал трусы, из которых вываливался увесистый жилистый и смуглый член. Его грудь, руки, ноги и зад равномерно покрывали густые короткие и жесткие волоски. А коротко стриженную голову украшала равномерная седина. Александру тогда было около 40 лет. Рослый (примерно метр девяносто) мускулистый жеребец с крупными ступнями и кистями рук, с тяжелым кареглазым взглядом изподлобья, под струившимся по его волосатому телу душем. Александр наверняка был уверен во власти своей мужицкой привлекательности. Казалось, ему нравится привычное внимание к его телу, он, похоже, гордился и наслаждался его могуществом. Я замечал, что его рассматривали и другие посетители душа.
   Я не задумывался тогда о собственном интересе к раздетым мужикам, просто воспринимал их, – и теперь эти картины навязчиво всплывают из памяти.

   Как-то, смываясь под душем, я обратил внимание на маленькую дырочку в стене душа, сооруженного из гафрированной пластмассы. По наивности я даже спросил, зачем эта дырочка, у своего отца. Он даже не смог найти вообще никакого ответа: “Да кто его знает”. Но, оставаясь по вечерам в одиночестве и вспоминая томительные откровения душа, я сам догадался о назначении этой дырочки : подсматривать!!!

   Направляясь с родителями утром на пляж, я смекнул, где эта дырка должна находиться снаружи. Эта стена душа была плотно засажена высоким кустарником.

Тем же вечером, когда родители, по обыкновению, отправились к соседям, я заявил, что перед сном буду ходить купаться. Сам же осторожно разведал местность за кустами и быстро распознал “заветную” дырку.

  В душе в тот раз, как назло, никого не было.
  Почти каждый раз я встречал там русского мужичка, мне даже странно было, что он проводит в душе так много времени.
   На следующий вечер, с волнением прокравшись к дырочке, я увидел через неё, как этот мужик… яростно выдрачивал свой небольшой член. В душе, кроме него, никого не было. Он раставил ноги и запрокинул голову. Левой рукой он быстро дрочил, а правой массировал свои промежности, изредка оттягивая себе яйца. Я тогда ничего ещё не знал ни об эрекции, ни об онанизме, но член у меня от этого зрелища тоже поднялся, я ощутил острое томительное волнение, блуждающее где-то между ног.
   Не помню момента, когда этот мужик спустил (просто не обратил внимания из-за душа, к тому же, о сперме я тоже ничего ещё не знал). Я лишь видел, как он зажмурил глаза, напряг лицо и прикусил нижнюю губу. Потом он отвернулся лицом к стене и принялся подмываться. Когда он вновь повернулся ко мне, член был уже маленьким и едва выделялся из волосатой копны.
  Я дождался, пока он вышел из душа, чтобы проследить, куда он потом пойдет. Мужик вышел за территорию пляжа и поспешил куда-то в сторону города.
  Я понимал, что стал свидетелем какой-то мужской тайны. Меня так и тянуло расспросить этого дядьку обо всем, что подсмотрел, но, естественно, я так и не обратился к нему, - стыдно же…

   В тот же вечер я принялся внимательно рассматривать и изучать собственный мужской отросток, пытаясь вывернуть головку и старательно повторяя движения мастурбации, вплоть до мимики лица…

К дырке я возвращался три раза, заставая за ней пару-тройку мужиков. Хоть я и не наблюдал больше дрочки, особое внимание я обращал на члены (не только в душе, но и на пляже) – соображая, как они могут увеличиваться и куда потом сдуваются. Ещё я осознал, что рассматривать мужиков, находясь внутри душа, хоть и удобнее, но не так азартно. Теперь это вспоминается со смехом, но нереализованное детское возбуждение до сих пор иногда выплескивается наружу. Особенно когда я навязчиво вспоминаю Александра.

   Пляжный деревянный туалет отличался тем, что состоял из трех кабин – мужской, женской и детской(!), расположенной между двумя взрослыми. Внутренние доски между детской и мужской кабинами туалета были подогнаны неточно, между двумя досками остался сантиметровый зазор. Научившись подсматривать за душем, я быстренько догадался о возможных искушениях этого зазора. Ведь днем и Александр ходит в этот туалет!..
   Я терпеливо дожидался этих волнительных моментов. Естественно, чаще он заходил туда просто помочиться, и я спешил в туалет зря. Я постоянно опасался, что он распознает мои преследования, но желание было сильнее. Несколько раз моя похоть удовлетворялась. Щель располагалась как нельзя удобно : на уровне свешеного голого зада. Взглядом я старательно вылизывал малейшие движения его волосатых мышц.
   “Дядя Саша, дай потрогать,” – эта грешная мысль навязчиво осаждала меня, едва он появлялся в поле зрения…

   Следующее посещение грузинского курорта внезапно сложилось у меня в мои 22 года. Мы с приятелем расположись в доме отдыха между Пицундой и Сухуми. Стоял конец сентября, город успел безнадежно опустеть. И все мои похотливые порывы заканчивались ничем. А детское воспоминание упорно влекло меня в Рыбачий поселок. Располагался он в противоположном пригороде Пицунды, добираться туда мне пришлось на автобусе. В голове – единственное неутоленное наваждение: “К Александру”… Зачем?.. ведь не в прямом смысле секс собирался искать я там…

“Виллу” я опознал не сразу: за ней уже не было мандаринового сада. Зайдя во двор, я спросил Александра. Причину визита я выдумал заранее: нельзя ли здесь квартироваться.
   Вышедший ко мне степенный грузин, на вид лет лет 50ти, отрастил теперь огромные усищи, его бывшие мускулы округлились жирком, который не скрывала даже осенняя куртка. Я напомнил ему далекое лето, он радушно разулыбался и пригласил меня выпить вина. Беседа, ясное дело, не клеилась, и узнал я лишь, что Буба давным-давно живет в Москве.
  Я спросил разрешения пройтись по пляжу.
  Кемпинг модернизировался, теперь тут стоял настоящий душевой павильон, а место уникального трехкабинного занял настоящий каменный сортир. Я зашел внутрь: никаких тебе щелей,… лишь традиционная, но одинокая надпись с желанием отсосать…
“Дай потрогать, дядя Саша”, - то был, возможно, мой самый затянувшийся оргазм.

Григорий Тимошенко.